III часть,
XXII глава.

  Уже на закате Сообщества внимание Жизнева на одном из концертов привлек молодой человек, неистово рукоплескавший стихам Сидорчука. Аплодировал молодой человек и другим поэтам, однако Сидорчуку выказывал решительное предпочтение, и каждое очередное смелое раскрытие фекальной темы, столь характерной для позднего Сидорчука, приводило молодого человека в настоящий экстаз. Ценитель поэзии явно пребывал под мухой, но не скрывал своего состояния, а, наоборот, старался извлечь из него всю возможную приятность, в том числе и в отношении завязывания интересных знакомств. В антракте этот господин проник в гримерку и принялся расточать поэтам комплименты, причем был настолько громогласен, что заглушил вокруг всех тех, кто также пытался говорить. Выглядел ценитель поэзии странновато: белесый, словно вымоченный в уксусе, с выпученными водянистыми глазами, с растрепанными волосами и весь какой-то несвежий и лежалый, словно спал не раздеваясь несколько дней кряду и сразу из своего логовища перенесся на концерт. Выяснилось, что живет потасканный блондин в Ярославле, но часто бывает в Москве, где имеет просвещенных друзей и посещает различные культурные мероприятия. Кто-то, возможно, сказал бы, что знаток прекрасного не может иметь такой вокзальный вид и так оглушительно орать в самом обычном разговоре. Однако Жизнев в богемной среде насмотрелся всякого и не удивлялся уже ничему. Вскоре он забыл о несвежем ярославце.